Археология, несомненно, играет важную роль в познании прошлого. Она позволяет нам "раскопать" историю через архитектуру, керамику, памятники. Но КНР использует археологические находки в политических целях, пытаясь обосновать свои территориальные претензии и закрепить власть над оккупированными территориями. Такая тенденция, очевидно, связана с "невидимым" манипулированием географическими границами, с целью "свершившегося факта" беспрецедентного господства КНР.
В случае Синьцзяна, который неханьские жители называют Восточным Туркестаном, и Тибета, манипулятивные попытки КНР особенно очевидны. Найденные в этих регионах останки, хотя и интересны, не подтверждают исторические притязания Пекина на эти территории.
В этой статье мы рассмотрим ситуацию в Синьцзяне. Недалеко от Кашгара, в пустыне, находится древняя буддийская ступа. Ее коническая форма дала ей местное название "Моэр", что в переводе с уйгурского означает "дымоход". Ступа и храм рядом с ней были построены около 1700 лет назад. Археологи, начавшие раскопки в 2019 году, обнаружили каменные орудия, медные монеты и фрагменты статуи Будды.
Однако, вместо того чтобы признать культурное разнообразие региона, КНР делает вывод, что найденные артефакты "доказывают" историческую принадлежность Синьцзяна Китаю. Идеологи КНР утверждают, что артефакты из Моэра похожи на те, что были найдены в районах, где преобладает ханьское население, и что храм построен в стиле "хань-буддизма". Также упоминается визит знаменитого монаха Сюаньцзана (602-664) из центрального Китая. Но использовать эту отрывочную информацию для обоснования власти Пекина над Синьцзяном - это абсурд.
На конференции в Кашгаре, посвященной открытиям в Моэре, Пань Юэ, министр Национальной комиссии по делам национальностей, заявил, что находки "доказали", что нет различия между культурой Синьцзяна и Китая. Он назвал критиков политики КНР в регионе "незнающими историю Китая" и "распространителями неоправданных слухов".
Такие заявления представляют собой попытку отвлечь внимание от усилий КПК по стиранию уйгурской идентичности и культуры. Пань Юэ утверждает, что "культура Синьцзяна разнообразна, но в ней больше единства", а "объединяющим элементом является китайская культура". Он считает, что Моэр - пример "китаизированного буддизма" и настаивает на том, что "китаизированный буддизм вернулся в Западный регион, построив китайские буддийские залы в местах его первоначального проникновения в Китай".
Важно понимать, что КНР уделяет большое внимание археологии и использует её как инструмент для подтверждения своей позиции по Синьцзяну. Однако исторические факты говорят о другом: с 8-го по начало 18-го века древние китайские династии не имели значительного влияния в Синьцзяне. Только в 1759 году династия Цин завоевала регион и превратила его в колонию. С 1944 по 1949 год Синьцзян был де-факто независимой республикой, до его аннексии КНР.
После аннексии КПК пыталась китаизировать Восточный Туркестан различными способами, включая переименование в Синьцзян. В 2018-2019 годах более миллиона уйгуров были насильственно ассимилированы в культуру ханьского Китая.
Если жители Синьцзяна всегда были китайцами, то зачем их насильственно ассимилировать? Лагеря перевоспитания (потому что это то, чем они на самом деле являются), вызвали международный резонанс, и некоторые страны назвали действия КНР в Синьцзяне культурным геноцидом.
КНР пытается ретроспективно навязать свою культуру древним цивилизациям, которые были совершенно разными. Археологические раскопки демонстрируют связи на Великом Шелковом пути, древней сети евразийских торговых путей, которая соединяла Китай с Центральной Азией и Европой. Торговля и религия свободно распространялись по Великому Шелковому пути, и на этом пути происходило естественное смешение культур.
Сегодня уйгуры в основном мусульмане, но в древние времена в этом регионе также присутствовало буддийское влияние. Вот почему в Моэре была найдена буддийская ступа.
Ничто не позволяет утверждать, что Синьцзян в культурном или политическом отношении был частью Китая. Ислам пришел в Синьцзян гораздо позже, примерно в 10 веке, а к 16-му веку большинство уйгуров уже практиковали его.
Почему КНР не заинтересована в подробном обсуждении истории этого более позднего периода? По той простой причине, что сегодня ее усилия сосредоточены на его подавлении и стирании из памяти. В последние годы официальные лица Пекина отдали приказ о разрушении сотен мечетей и мусульманских святынь по всему региону.
КНР, по сути, проводит жестокую политику культурного геноцида, направленную на стирание уйгурской идентичности и культуры, что напоминает нам о необходимости внимательно анализировать исторические факты и не поддаваться на манипуляции.