Круглый стол организовали Международный еженедельник «МК-Азия» (Кыргызстан, Бишкек), Центр Европейско-азиатских исследований (Россия, Екатеринбург), Кыргызско-Российский Славянский университет имени Б.Н. Ельцина (Кыргызстан, Бишкек), Центр глобальных исследований и международных отношений, Институт актуальных международных проблем, Дипломатическая академия МИД РФ (Россия, Москва).
В поле обзора экспертов из Кыргызстана, России, Таджикистана, Казахстана, Узбекистана и Афганистана был комплекс вопросов: от возможного экспорта террористической угрозы и радикальных идей из Афганистана до последствий осложнения отношений Афганистана с соседним Пакистаном.
«Черный рынок» оружия
Одна из основных угроз – оставленное на афганской территории оружие. Вадим Козюлин, директор Центра стратегического анализа при Дипломатической академии МИД России, отметил, что после того, как Афганистан перешел под контроль талибов (запрещенное в России, Кыргызстане и ряде стран мира международное террористическое движение, – прим.авт.), было проведено множество международных исследований о том, как изменилась жизнь афганцев: от экономических до социальных и культурных последствий. При этом пока ни одно крупное агентство или исследовательская группа не провели анализа того, что произошло с оружием и военной техникой, которые были в распоряжении сил правительственной армии Афганистана и контингента США и НАТО.
Но даже по обрывочным данным от 2015 года, которые были озвучены Пентагоном, только 3% оружия – это порядка 200 тысяч единиц оружия – находилось на учете. А с 2007 по 2017 год количество стрелкового оружия на руках у гражданского населения выросло в 4 раза. Цифры того, сколько оружия и на какую сумму было оставлено террористам, разнятся. Но некоторые данные все-таки есть.
«На сегодняшний день Афганистан располагает около 600 тысяч единиц винтовок, около 2 тысяч единиц техники, около 40 самолетов. Часть техники была вывезена в соседние страны, в тот же Узбекистан», – отметил Козюлин.
По его словам, при том, что у «Талибана» (запрещенное в России, Кыргызстане и ряде стран мира международное террористическое движение, – прим.авт.) большая потребность в финансах, многие занимаются продажей оружия и техники в Пакистан. Но «есть большая вероятность», что оружие и военная техника появятся где-либо еще.
«Есть порядка 160 единиц оборудования для военной связи, 16 тысяч очков ночного видения, дроны, другое оборудование. Я думаю, что это будет востребованно и продаваться на рынке», – сказал он.
Козюлин озвучил информацию, что предложения в виде очков ночного видения и элементов американской военной формы, обуви уже появились на российских площадках для свободной продажи. Законодательно это не запрещено. Но не исключается, что на черном рынке уже могут появиться и образцы других военных товаров из Афганистана – не только в России, но и в более близких к Афганистану странах Центральной Азии. При этом, несмотря на значительные запасы вооружения управляющих Афганистаном сил, Козюлин не считает, что им могут воспользоваться для атак на соседние страны.
«Если представить, что «Талибан» (запрещенное в России, Кыргызстане и ряде стран мира международное террористическое движение, – прим.авт.) решит пойти на Центральную Азию, то шансов, я думаю, у них будет немного. ПВО у него нет, ВВС нет. Я думаю, что они будут беззащитны против центральноазиатских ВВС, ракет и так далее. Но отдельные малые группы террористического свойства – серьезная угроза», – считает он, отмечая, что «опасны и идеологические угрозы», которые несет движение.
По словам Бахтиера Алимджанова, кандидата исторических наук, докторанта Института Востоковедения им. Абу Райхана Беруни, такие угрозы уже начали проявляться в соседнем с Афганистаном Узбекистане. Между странами не только достаточно протяженная граница, но и многолетние экономические, культурные, социальные связи. И события в провинциях соседей и Кабуле в последние несколько лет с постепенным переходом власти к «Талибану» (запрещенное в России, Кыргызстане и ряде стран мира международное террористическое движение, – прим.авт.) не могли не найти отражения. В узбекском обществе произошел кризис секулярности. Иначе говоря, кризис системы, при которой государство светское, а религия от него отделена. Набирают обороты симпатии радикальным идеям правящих у соседей сил. Исследователь подметил эту тенденцию и в других соседних странах.
Конец «эквилибристике»
Он отмечает, что последние тридцать лет Узбекистан развивался демократически, как светское государство. При этом страна была авторитарной, политический ислам в ней преследовался, а запрет на создание политических партий на основе ислама попал в узбекскую Конституцию.
«Приход к власти талибов (запрещенное в России, Кыргызстане и ряде стран мира международное террористическое движение, – прим.авт.) в Афганистане и заявление о создании ими «Исламского Эмирата Афганистан» привели к возрождению политического ислама. Появилась альтернативная политическая система, население Узбекистана увидело, что соседи живут по шариату, и у них политический ислам. И это стало угрозой светскому пути Узбекистана. Экономический, социальный, гуманитарный, культурный кризис показали, что светскость себя не оправдала. Но власть не создала какой-либо альтернативы политическому исламу в Узбекистане. При этом ни государственное телевидение, ни СМИ ни разу не показывали талибов (запрещенное в России, Кыргызстане и ряде стран мира международное террористическое движение, – прим.авт.). Только некоторые СМИ, такие, как «Kun.uz», давали негативный образ талибов (запрещенное в России, Кыргызстане и ряде стран мира международное террористическое движение, – прим.авт.) – говорили, что они ограничивают права женщин, что у них постоянные убийства, теракты, и больше ничего. То есть, власти пытались удержать контроль. К чему это привело? После августа 2021 года каждую неделю в СМИ появлялась информация об аресте ячеек, которые симпатизировали талибам (запрещенное в России, Кыргызстане и ряде стран мира международное террористическое движение, – прим.авт.) и политическому исламу. Стало понятно, что появилась конкурирующая сила, альтернатива светской и демократической деятельности Республики Узбекистан. И это происходит не только в Узбекистане: таджикские эксперты тоже признают, что у них кризис светскости», – говорит эксперт.
Алимджанов подчеркивает, что негативный образ снова захватившего власть в Афганистане через двадцать лет террористического движения в СМИ на население, по сути, не повлиял. Зато появились группы и телеграм-каналы, пропагандирующие или мягко поддерживающие его идеи среди узбекистанцев.
«Это очень опасно, с этим надо активно бороться. И поэтому, скорее всего, Узбекистан пока и не признал правительство «Талибана» (запрещенное в России, Кыргызстане и ряде стран мира международное террористическое движение, – прим.авт.)», – считает он.
Однако при этом, за последнее время, по словам Алимджанова, сам официальный Ташкент окончательно сделал выбор между светскостью в обществе и религиозностью. Причем не в пользу светскости.
«Раньше власти говорили и светской интеллигенции, и религиозной: «Вы тоже имеете право жить и развиваться». Была эквилибристика между двумя полюсами, а власть была как бы третьей силой. После августа 2021 года она, к сожалению, закончилась. Власти теперь не могут активно эквилибрировать между двумя силами, и получается, что теперь президент, как в прошлом году, ездит по святым местам практически каждый месяц, строится Центр исламской цивилизации, намечается его визит в Саудовскую Аравию. Власти пытаются быть добрыми мусульманами, а на официальных государственных телеканалах стало больше места для религиозной пропаганды: выступают разные муллы, отвечают на вопросы зрителей. Религиозным деятелям уделили очень много телевизионного времени, для светской интеллигенции там почти времени нет. Это свидетельствует о том, что эквилибристика, которая была в последние тридцать лет, закончилась», – говорит он.
Эксперт напоминает, что в первое время президентства Шавката Мирзиеева им уже был предпринят «реверанс в сторону исламизма» – решение о закрытии тюрьмы «Жаслык» в 2019 году. Там находились сотни осужденных за экстремизм и приверженность радикальным идеям запрещенных террористических организаций – в том числе и на пожизненном заключении. Еще часть спецконтингента отбывала наказание за взгляды, оппозиционные покойному президенту Исламу Каримову, и по обвинению в попытках сокрушить конституционный строй республики. После падения Кабула в 2021 году был сделан целый ряд таких реверансов.
«Получается, что ислам воспринимается властными структурами республики как культурный феномен, или культурная идентичность населения. Но многие исламисты хотят, чтобы у них были политические права. В 2021 году они выступили открыто против гомосексуалистов (в конце марта 2021 года несколько десятков человек с выкриками «Аллах акбар!» прошлись по центру Ташкента и напали на группу молодых людей, которых заподозрили в принадлежности к ЛГБТ-сообществу, – прим.авт.), и это уже первый шаг к политическим акциям. Хотя после этого пока и не было ни одной политической акции со стороны исламистов», – заключил он.
В зоне турбулентности
Отдельно эксперты остановились на взаимоотношениях Афганистана и соседнего Пакистана. Они отмечают, что «Талибан» (запрещенное в России, Кыргызстане и ряде стран мира радикальное террористическое движение), который контролирует Афганистан с середины августа 2021 года, было создано Пакистаном при содействии MI6. Оно использовалось для решения спорного вопроса Кашмира между Индией и Пакистаном, потом было привлечено к борьбе с советскими солдатами на афганской территории. В девяностых Пакистан был одной из первых и немногих стран мира, признавших власть движения в Афганистане, и последней, кто отказался от дипломатических отношений с ним позже. Но влияние и Пакистана, и некоторых других стран, в частности, Китая, на движение существует до сих пор, и имеют устойчивую тенденцию для сохранения и продолжения. И потрясения в одной из стран влияния не могут не сказаться на Афганистане из-за глобализации мировых процессов. По словам президента Международной Ассоциации ветеранов спецподразделения «Альфа» Юрия Погибы, может иметь такие последствия отставка пакистанского премьер-министра Имран Хана. Она ввела Пакистан в «период турбулентности», за которым нужно следить всему региону, включая Кыргызстан. Эта турбулентность может перетечь и в другие страны, включая Афганистан, и пока не имеет предсказуемых сроков окончания и последствий.
«У нас рядом ядерная держава, где в настоящий момент проходят политические процессы, которые могут перекинуться и в другие страны Ближнего Востока. Потому что там уже есть тенденции к национал-освободительным движениям в силу некоторых моментов, сложившихся с западной цивилизацией», – полагает он.
По его словам, со стороны правительства Афганистана и «Талибана» (запрещенное в России, Кыргызстане и ряде стран мира радикальное террористическое движение) в отношении соседей по региону вероятность угрозы сейчас низка и «практически равняется нулю».
«Однако есть другая угроза – возможная третья сторона вмешательства. Это могут быть и Пакистан, и Китай, и США, и российская сторона, которые в активной фазе прокси-войн новых условий гибридной войны могут использовать интересы какой-то группы, выдавая ее за само движение», – сказал он.
Афгано-пакистанские отношения тоже входят в зону турбулентности – и не только по причине смены власти в Пакистане. Во-первых, после отставки Имрана Хана была авиационная атака со стороны Пакистана на афганские провинции Хост и Кунар, во время ударов, по разным данным, погибли от 50 до более чем 70 мирных жителей. Она произошла в ответ на гибель семи солдат Пакистана в Северном Вазиристане после обстрела боевиками ««Техрик-е Талибан Пакистан» (запрещенное в России, Кыргызстане и ряде стран мира радикальное террористическое движение, – прим.авт.) с афганской территории. Но при этом официальный Кабул уже вызвал посла Пакистана, чтобы сообщить о «недопустимости» таких действий. Во-вторых, правительство талибов (запрещенное в России, Кыргызстане и ряде стран мира международное террористическое движение, – прим.авт.) ни в девяностые годы, ни сейчас не собирается признавать демаркационную линию границы между Афганистаном и Пакистаном – так называемую линию Дюранда протяженностью в 2430 км.
Мохаммад Исхак Шафак, научный сотрудник БГУ имени К.Карасаева, специалист по Афганистану, считает, что, хотя пакистано-афганские связи все эти годы были тесными и крепкими, и движение, оказавшееся у власти в Афганистане, получало поддержку от пакистанской межведомственной разведки ISI, вопрос границ может стать началом эскалации напряженности между вчерашними партнерами. Поскольку «основным направлением политики Пакистана с момента обретения независимости была безопасность». Исследователь напомнил, что линия Дюранда, которую многие считают «британским заговором», была проведена британскими колониальными представителями более 100 лет назад в 1893 году между границами Пакистана (тогда еще Ост-Индия) и Афганистана. И ее за это время не признала ни одна сила, правившая в Афганистане за этот период.
«В 1893 году, во время правления амира Абдул Рахман-хана в Афганистане, между амиром и Дюрандом, представителем оккупированной англичанами Индии, был подписан договор о границе, который определял границу между Британской Индией и Афганистаном как линию Дюранда. После правления Абдул Рахмана почти все афганские правители выступили против границы, и по сей день ни одно правительство Афганистана, включая талибов, официально не признало эти границы. Ряд известных ученых в области истории и политических дел Афганистана, в том числе Мохаммад Хасан Какар, написали труды о соглашении по линии Дюранда. По словам Мохаммада Хасана Какара, соглашение Дюранда является временным, а не постоянным, и оно позволило британцам доминировать и контролировать стратегические районы, которые помешали бы царской России вторгнуться в Индию через Афганистан. Этот документ был подписан 12 октября 1893 года между амиром Абдулом Рахманом-ханом и сэром Генри Мортмором Дюраном», – отмечает он.
Документ был подписан в форме личного договора, определяющего сферу политического влияния Великобритании, а не как договор правительств. Позже документ редактировался, его можно считать серией соглашений – его обновляли в 1905, 1919, 1921 годах. Эксперт отмечает, что Британская Индия вела переговоры с каждым эмиром Афганистана, и с обретением Афганистаном независимости в 1919 году между двумя правительствами был подписан Кабульский договор, который полностью аннулировал предыдущие договоры. При этом в соответствии с хартией линии Дюранда, установленная граница является гипотетической границей и никогда не была отмечена как дополнительная. Эмиры, а затем и все монархии Афганистана, республика, коммунисты, моджахеды, экстремисты, избранные президенты, а теперь и нынешнее правительство отвергли эту линию границы как официальную.
«После распада Британской Индии и образования Пакистана 14 августа 1947 года все претензии Пакистана в соответствии с международными конвенциями по линии Дюранда могут быть юридически оспорены Афганистаном. Южная и восточная границы Афганистана, как видно на текущих картах, полностью отличаются от карты, очерченной на линии Дюранда, и не являются результатом каких-либо соглашений или договоров», – говорит Мохаммад Исхак Шафак.
По его словам, согласно заявлениям и документам из Афганистана, который не признает разграничение, линия Дюранда отделяет большую часть территории от материковой части страны. Исторически сложилось так, что племена, живущие вдоль этой линии, не были гражданами Индии даже в Британской Индии, и эти племенные районы были оккупированы силой только для того, чтобы помешать политическому и военному влиянию Афганистана и его участию в глобальной «большой игре».
«Афганские лидеры считают, что линия Дюранда разделила пуштунов, имеющих тесные семейные связи. Эта пограничная линия протяженностью 2430 км разделила пуштунов, живущих на западе на территории Пакистана, и пуштунов, живущих на востоке на территории Афганистана. Разделение пуштунских племен из-за общей племенной идентичности и многочисленные визиты между ними вызвали недовольство пуштунских лидеров. Еще несколько лет назад пуштунские племена жили в автономных районах между Афганистаном и Пакистаном. Но сейчас пакистанское правительство фактически перекрывает связь между людьми, строя пограничные стены и заборы. Пакистанское правительство усилило контроль на границе, особенно на пограничных переходах, выступая против борьбы с терроризмом и пытаясь на практике уменьшить власть племен, разделяя племена пуштунов и белуджей по обе стороны границы заборами. Племена по обе стороны границы, особенно пуштуны, уже много лет находятся в состоянии племенного и автономного правления, но федеральное правительство Пакистана пытается ослабить их власть и авторитет. А строительство пограничных заграждений и контроль за передвижением в регионе фактически оставляют пакистанскому правительству свободу осуществлять центральную федеральную власть. Недавние события показывают, что талибы (запрещенное в России, Кыргызстане и ряде стран мира международное террористическое движение, – прим.авт.) пытаются сформировать Великий Пуштунистан. Большинство из них принадлежат к разным пуштунским этническим группам, и они пытаются объединить пуштунские племена по обе стороны линии Дюранда, игнорируя линию Дюранда, чтобы потом, в дальнейшей перспективе, реализовать идею Великого Пуштунистана», – прогнозирует он.
Эксперт отмечает: пограничные проблемы могли бы разрешить диалог высокопоставленных политических чиновников, парламентов и племенных лидеров двух стран, создание совместных пограничных комитетов, особенно в присутствии племенных лидеров, и использование потенциала соседних стран при переговорах.
По словам Владимира Банникова, главного редактора «МК-Азия», замалчивать проблемы, связанные с Афганистаном, и закрывать на них глаза, нельзя. Страна находится на грани нищеты и голода, и найти решение ее проблем можно только в общем диалоге, в котором должны участвовать все.
«Для того, чтобы в Афганистане установился мир, нужно не только вести переговоры между политическими лидерами и правительством, но и выносить проблемы страны в публичное поле и искать пути их решения вместе с экспертами. Правительство Афганистана должно стать открытым и инклюзивным, и включать в себя разные политические силы и группы, а мировое сообщество – тщательно подходить к использованию инструментов миростроительства», – сказал он, подводя итоги круглого стола.
