От обвинений в шпионаже в Соединенном Королевстве до вмешательства в канадские выборы, недавние инциденты подчеркнули организованную и изощренную кампанию по формированию глобального управления в пользу Коммунистической партии Китая (КПК). В основе этой стратегии лежит стремление ослабить демократические системы изнутри, одновременно укрепляя свое собственное влияние в этих странах.
Подход Китая к политическому проникновению был тонким, но систематическим, сочетая мягкую силу, стратегические инвестиции и тайные операции. В отличие от традиционного шпионажа, который нацелен на разведывательные и оборонные секторы, методы КПК стали фокусироваться на политиках, законодателях и их помощниках. Недавний случай с Ян Тенгбо, 50-летним китайским бизнесменом, также известным как Крис Ян, которого подозревают в шпионаже и тесных связях с принцем Эндрю, вызвал широкую обеспокоенность по поводу незаконной деятельности Пекина в демократических странах. Власти Великобритании обвинили Яна в установлении «необычной степени доверия» с принцем Эндрю и развитии отношений с политиками, чтобы КПК могла их использовать. Это привело к тому, что Министерство внутренних дел Великобритании запретило Яну въезд в страну, сославшись на соображения национальной безопасности. Решение также было поддержано национальным судом по вопросам безопасности Великобритании в декабре 2024 года. Этот случай вызвал новые призывы к Великобритании признать Китай угрозой национальной безопасности. Критики утверждают, что нынешний подход Великобритании к Китаю слишком снисходителен и что для защиты национальных интересов необходима более жесткая позиция.
Другой случай в Великобритании, когда парламентский исследователь был арестован по обвинению в шпионаже в пользу Китая, стал еще одной из многочисленных попыток Китая проникнуть в чувствительные политические круги во враждебных странах. Устанавливая отношения через партийные линии, получая доступ к конфиденциальным брифингам и отслеживая дебаты по критическим вопросам, предполагаемый оперативник стремился влиять на политику тонким, но действенным образом. Эти попытки отражают более широкий сдвиг в шпионских стратегиях Китая: переход от военных секретов к контролю над законодателями на демократических площадках.
Китай также использовал присущие уязвимости открытых политических систем. Демократии процветают благодаря инклюзивности, прозрачности и участию общественности, что, как ни парадоксально, является их ахиллесовой пятой. В Канаде разведывательные доклады выявили вмешательство Китая в федеральные выборы, где агенты якобы переводили средства в избирательные кампании для влияния на их результаты. Такие действия были направлены не только на искажение конкретных результатов, но и на подрыв доверия к демократическим институтам, что имеет далеко идущие последствия дестабилизирующего характера.
Однако вмешательство партии распространилось за пределы прямого финансирования. Известно, что китайские оперативники использовали общественные организации, программы культурного обмена и даже деловые сети для внедрения в политические экосистемы. Действуя в этих легальных серых зонах, они избегают немедленного обнаружения, неуклонно продвигая свои цели.
Более широкая игра
В то время как эти случаи проникновения доминировали в заголовках газет на Западе, последствия для развивающегося мира еще более тревожны. Стратегия Пекина в Африке и Латинской Америке предлагает образец того, как он использует влияние на более слабые структуры управления. Проникая в политическую элиту, Китай получил преимущественный доступ к критически важным ресурсам, включая редкие минералы и сельскохозяйственную продукцию, зачастую на непрозрачных и эксплуататорских условиях.
Это растущее влияние не только подрывает суверенитет этих стран, но и ставит их в зависимость от Пекина. Развивающиеся страны с хрупкими демократическими системами и ограниченными институциональными гарантиями особенно уязвимы. Для многих из этих стран цена заключается не только в экономическом подчинении, но и в подрыве демократической подотчетности, поскольку местные лидеры больше ориентируются на интересы Китая, чем на потребности собственных граждан.
Стратегия проникновения Китая заключается не только в шпионаже или вмешательстве в выборы; она направлена на изменение глобального баланса сил. Внедряясь в политическое пространство, Пекин получает возможность влиять не только на отдельные страны, но и на международные нормы. Будь то дискредитация либеральных демократических моделей или продвижение собственной системы управления в качестве жизнеспособной альтернативы, действия Китая имеют далеко идущие последствия для восприятия демократии в мире.
Более того, развивающийся мир может потерять больше всего. Для стран, уже борющихся с экономической и политической нестабильностью, влияние Китая угрожает возможности подлинного демократического роста. Это особенно тревожно, поскольку КПК продолжает использовать свое экономическое влияние для подавления критики, будь то путем инвестиций в стратегические отрасли или посредством долговой дипломатии.
Эти разоблачения о деятельности Китая требуют не просто возмущения, а скоординированных действий, направленных на защиту демократических идеалов и частной жизни тех, кто связан с важными должностями в стране. Демократии должны укреплять свой контрразведывательный потенциал, тщательно проверять иностранные инвестиции и обеспечивать большую прозрачность в финансировании избирательных кампаний. Хотя эти меры могут смягчить непосредственное влияние Пекина, более крупная задача заключается в устранении системных слабостей, которые Китай так эффективно использует. Не менее важно поддерживать институциональную устойчивость на Глобальном Юге. Поскольку Китай углубляет свое присутствие в развивающихся странах, международному сообществу крайне важно предложить жизнеспособные альтернативы, которые отдают приоритет суверенитету, подотчетности и демократическому управлению.
Стратегия Китая по проникновению в чувствительные политические круги является тревожным сигналом для демократий во всем мире. Это напоминание о том, что битва за глобальное влияние больше не ограничивается традиционными аренами. Вместо этого она переместилась в сами институты, которые определяют демократическое управление. Ответ должен быть одновременно решительным и системным, обеспечивая сохранение принципов прозрачности и подотчетности перед лицом этого растущего вызова.
